- (р. 2 февраля 1939, Киев), российский фотограф, журналист, лауреат Государственной премии России (2001, за серию художественных фотографий «Групповой портрет на фоне века»). Окончил Киевский институт физкультуры (1961), факультет журналистики… … Энциклопедический словарь

РОСТ Юрий Михайлович - (р. 2 февраля 1939, Киев), российский фотограф, журналист, писатель, лауреат Государственной премии России (2001, за серию художественных фотографий «Групповой портрет на фоне века»). Окончил Киевский институт физкультуры (1961), факультет… … Энциклопедия кино

Рост, Юрий Михайлович - Фотограф, журналист, писатель; родился в 1939 г. в г. Киеве; окончил Киевский институт физкультуры, Ленинградский государственный университет; 1967 1979 специальный корреспондент газеты "Комсомольская правда"; с 1979 г. обозреватель и… … Большая биографическая энциклопедия

Юрий Михайлович Ковтун - Юрий Ковтун Общая информация Полное имя Юрий Михайлович Ковтун … Википедия

Лужков, Юрий Михайлович - Юрий Михайлович Лужков … Википедия

Роменский, Юрий Михайлович - В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Роменский. Юрий Роменский … Википедия

Борзаковский, Юрий Михайлович - Юрий Борзаковский … Википедия

Бакалов, Юрий Михайлович - В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Бакалов. Юрий Бакалов … Википедия

Панькив, Юрий Михайлович - Юрий Панькив … Википедия

Басалик, Юрий Михайлович - Юрий Басалик Общая информация … Википедия

Книги

• Рэгтайм (изд. 2016 г.) Купить за 1980 грн (только Украина)
• Рэгтайм , Рост Юрий Михайлович. Юрий Рост - известный фотограф, журналист, писатель - с удивительным, поистине уникальным мастерством запечатлел в своих рассказах, воспоминаниях, очерках целую эпоху - от 60-х годов прошлого… Купить за 1844 руб
• Сахаров. "Кефир надо греть" :История любви, рассказанная Еленой Боннэр Юрию Росту , Рост Юрий Михайлович. Книга о жизни и любви двух выдающихся людей сложилась из бесед Елены Боннэр и Юрия Роста. На протяжении месяца, день за днем Елена Георгиевна предельно откровенно ибез купюр вспоминает…

Журналист, фотограф, телеведущий и писатель Юрий Михайлович Рост (01.02.1939) в представлении не нуждается. Его работы с удовольствием смотрят, слушают, читают, а его как профессионала уважают за ярко выраженную индивидуальность. Сведения о личной жизни Юрия Роста скупы и обрывочны. Известно только, что жена Юрия Роста — это его любимая женщина.

Семья и дети Юрия Роста

В детстве папа Юрия Михайловича пытался заняться его воспитанием, для этого взял на прокат пианино. Окна квартиры Юрия выходили во двор, где друзья будущего писателя играли в футбол, причем, его же мячом, подаренным его отцу, как ведущему футбольные репортажи, футболистами Киевского Динамо. Красивый кожаный мяч был подарен специально для него, для Юрия.

Зеленым кожаным мячом дети играли в то время, когда сам Юра играл на пианино. «Но инструмент я чаще всего использовал для того, чтобы прятать в него свои дневники, поэтому когда пианино сдавали, все об этом узнали. Уроки родителей пошли мне на пользу, но их ошибки я все-таки иногда повторяю.

К счастью, мой сын Андрей обладает прекрасным чувством юмора, как и его сын, а мой внук. Следует заметить, что ни я, ни мой сын не избалованы родительским вниманием. Андрюша вырос самостоятельным, думающим, очень симпатичным человеком. Я хотел, чтобы он стал журналистом. Сын закончил факультет журналистики, неплохо писал, но журналистика его особо не волновала. Поэтому он занялся своим делом.

Сейчас у Андрея двое детей с экзотическими именами, внучку назвали Никой. Видимся не очень часто, но когда встречаемся, я начинаю с ними читать книги. Ника уже взрослая, увлекается практически всем: рисует, танцует, занимается музыкой. Она очень красивая. Внук еще маленький и у него иной, более сложный характер. Когда немного подрастет, будем мучить его своим воспитанием, если, конечно, хватит сил».

Биография журналиста Юрия Роста

«Я родился в Киеве в актерской семье», — рассказывает Юрий Рост. Его отец был известным в свое время артистом, который несмотря на бронь, 27.06.1941 отправился на фронт. После тяжелого ранения он возвратился домой инвалидом, однако продолжал работать, вел футбольные репортажи. «С отцом я с детства ходил на футбол. Он был моим учителем жизни, хотя сам об этом даже не подозревал.

Мама после войны во всем помогала папе, кроме того, воспитывала меня по мере возможности: следила за тем, чтобы я прилично выглядел и не сильно зауживал свои брюки, так как то было время стиляг. В Киеве я активно занимался спортом, благодаря чему, окончил институт физкультуры и стал тренером. Потом переехал в Питер и поступил в университет на факультет журналистики».

1994 он становится телеведущим программы «Конюшня Юрия Роста», за которую был удостоен многих профессиональных наград. А на следующий год он получил Госпремию РФ за книгу «Групповой портрет на фоне века». В 2001 — награжден почетной премией «Триумф», а в 2004 — премией Союза журналистов России «Золотое перо России» за книгу «Люди, какими их увидел и описал Юрий Рост».

В библиографии Юрия Роста 7 книг с фотографиями, которые явились результатом его 46-летнего творчества. Кроме того, он снялся в 8 кинофильмах, а с 2015 является автором и ведущим программы «Рэгтайм, или Разорванное время» на телеканале «Культура». Фото журналиста размещены на его сайте.

В 2005 Юрий Рост был удостоен правительственной премии. Свою творческую биографию сегодня он описывает буквально в нескольких словах: «Я обозреватель в «Литературной газете», в «Московских новостях», кроме того, я нередко пишу в «Общую газету», и занимаюсь подготовкой книг, которые хочу издать».

, СССР

Биография

Окончил Киевский институт физкультуры, факультет журналистики Ленинградского государственного университета.

• В - специальный корреспондент газеты «Комсомольская правда ».
• С - обозреватель и фотокорреспондент еженедельника «Литературная газета ».
• С - автор и ведущий программы «Конюшня Юрия Роста» (до 1997 года на телеканале НТВ , затем на телеканале «РЕН ТВ »).
• С - член Совета гарантов еженедельника «Общая газета ».
• С - обозреватель и фотокорреспондент газеты «Московские новости »

Награды

• - Программа «Конюшня Юрия Роста», наряду с программой «Намедни », телекритиками - участниками телерейтинга газеты «Известия », была признана лучшей программой года.
• 1999 - Лауреат Царскосельской художественной премии
• - Государственная премия Российской Федерации в области литературы и искусства за цикл фотографий «Групповой портрет на фоне века»
• 2000, «Орден Чести» Грузинской республики,
• - Премия «Триумф » за высшие достижения в литературе и искусстве.
• - Премия правительства РФ в области печатных средств массовой информации.
• - Фотоальбом «Групповой портрет на фоне века» был назван «Книгой года» на XXI Московской международной книжной выставке .

Библиография

• Рост Ю. Рэгтайм. - М .: Бослен , 2016. - 944 с. - 3000 экз. - ISBN 978-5-91187-278-6 .
• Рост Ю. Групповой портрет на фоне мира. - М .: Альпина Паблишер , 2014. - 608 с. - 3000 экз. - ISBN 978-5-9614-4566-4 .
• Рост Ю. Групповой портрет на фоне века. - М .: АСТ , 2007. - 544 с. - ISBN 978-5-17-040758-3 . - фотоальбом из 250 чёрно-белых фотографий, снятых Ростом за 40 лет работы
• Рост Ю. Эверест-82. - М .: Физкультура и спорт , 1984. - 368 с.

Фильмография

1. 1993 - Настя / Телевизионщик
2. 1995 - Орел и решка / Доктор
3. 1997 - Вальс-Бостон / Камео
4. 2000 - Фортуна / Борис Митюков

Напишите отзыв о статье "Рост, Юрий Михайлович"

Ссылки

• Рост, Юрий Михайлович (англ.) на сайте Internet Movie Database

Отрывок, характеризующий Рост, Юрий Михайлович

В конце декабря, в черном шерстяном платье, с небрежно связанной пучком косой, худая и бледная, Наташа сидела с ногами в углу дивана, напряженно комкая и распуская концы пояса, и смотрела на угол двери.
Она смотрела туда, куда ушел он, на ту сторону жизни. И та сторона жизни, о которой она прежде никогда не думала, которая прежде ей казалась такою далекою, невероятною, теперь была ей ближе и роднее, понятнее, чем эта сторона жизни, в которой все было или пустота и разрушение, или страдание и оскорбление.
Она смотрела туда, где она знала, что был он; но она не могла его видеть иначе, как таким, каким он был здесь. Она видела его опять таким же, каким он был в Мытищах, у Троицы, в Ярославле.
Она видела его лицо, слышала его голос и повторяла его слова и свои слова, сказанные ему, и иногда придумывала за себя и за него новые слова, которые тогда могли бы быть сказаны.
Вот он лежит на кресле в своей бархатной шубке, облокотив голову на худую, бледную руку. Грудь его страшно низка и плечи подняты. Губы твердо сжаты, глаза блестят, и на бледном лбу вспрыгивает и исчезает морщина. Одна нога его чуть заметно быстро дрожит. Наташа знает, что он борется с мучительной болью. «Что такое эта боль? Зачем боль? Что он чувствует? Как у него болит!» – думает Наташа. Он заметил ее вниманье, поднял глаза и, не улыбаясь, стал говорить.
«Одно ужасно, – сказал он, – это связать себя навеки с страдающим человеком. Это вечное мученье». И он испытующим взглядом – Наташа видела теперь этот взгляд – посмотрел на нее. Наташа, как и всегда, ответила тогда прежде, чем успела подумать о том, что она отвечает; она сказала: «Это не может так продолжаться, этого не будет, вы будете здоровы – совсем».
Она теперь сначала видела его и переживала теперь все то, что она чувствовала тогда. Она вспомнила продолжительный, грустный, строгий взгляд его при этих словах и поняла значение упрека и отчаяния этого продолжительного взгляда.
«Я согласилась, – говорила себе теперь Наташа, – что было бы ужасно, если б он остался всегда страдающим. Я сказала это тогда так только потому, что для него это было бы ужасно, а он понял это иначе. Он подумал, что это для меня ужасно бы было. Он тогда еще хотел жить – боялся смерти. И я так грубо, глупо сказала ему. Я не думала этого. Я думала совсем другое. Если бы я сказала то, что думала, я бы сказала: пускай бы он умирал, все время умирал бы перед моими глазами, я была бы счастлива в сравнении с тем, что я теперь. Теперь… Ничего, никого нет. Знал ли он это? Нет. Не знал и никогда не узнает. И теперь никогда, никогда уже нельзя поправить этого». И опять он говорил ей те же слова, но теперь в воображении своем Наташа отвечала ему иначе. Она останавливала его и говорила: «Ужасно для вас, но не для меня. Вы знайте, что мне без вас нет ничего в жизни, и страдать с вами для меня лучшее счастие». И он брал ее руку и жал ее так, как он жал ее в тот страшный вечер, за четыре дня перед смертью. И в воображении своем она говорила ему еще другие нежные, любовные речи, которые она могла бы сказать тогда, которые она говорила теперь. «Я люблю тебя… тебя… люблю, люблю…» – говорила она, судорожно сжимая руки, стискивая зубы с ожесточенным усилием.
И сладкое горе охватывало ее, и слезы уже выступали в глаза, но вдруг она спрашивала себя: кому она говорит это? Где он и кто он теперь? И опять все застилалось сухим, жестким недоумением, и опять, напряженно сдвинув брови, она вглядывалась туда, где он был. И вот, вот, ей казалось, она проникает тайну… Но в ту минуту, как уж ей открывалось, казалось, непонятное, громкий стук ручки замка двери болезненно поразил ее слух. Быстро и неосторожно, с испуганным, незанятым ею выражением лица, в комнату вошла горничная Дуняша.

Ошибка Lua в Модуль:CategoryForProfession на строке 52: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Юрий Михайлович Рост
250 px
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Имя при рождении:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Род деятельности:
Гражданство:	Россия 22x20px Россия
Подданство:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Страна:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Дата смерти:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Место смерти:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Отец:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Мать:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Супруг:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Супруга:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Дети:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Награды и премии:
Автограф:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Сайт:
Разное:	Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
[[Ошибка Lua в Модуль:Wikidata/Interproject на строке 17: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |Произведения]] в Викитеке

Биография

Окончил Киевский институт физкультуры, факультет журналистики Ленинградского государственного университета.

• В - специальный корреспондент газеты «Комсомольская правда ».
• С - обозреватель и фотокорреспондент еженедельника «Литературная газета ».
• С - автор и ведущий программы «Конюшня Юрия Роста» (до 1997 года на телеканале НТВ , затем на телеканале «РЕН ТВ »).
• С - член Совета гарантов еженедельника «Общая газета ».
• С - обозреватель и фотокорреспондент газеты «Московские новости »

Награды

• - Программа «Конюшня Юрия Роста», наряду с программой «Намедни », телекритиками - участниками телерейтинга газеты «Известия », была признана лучшей программой года.
• 1999 - Лауреат Царскосельской художественной премии
• - Государственная премия Российской Федерации в области литературы и искусства за цикл фотографий «Групповой портрет на фоне века»
• 2000, «Орден Чести» Грузинской республики,
• - Премия «Триумф » за высшие достижения в литературе и искусстве.
• - Премия правительства РФ в области печатных средств массовой информации.
• - Фотоальбом «Групповой портрет на фоне века» был назван «Книгой года» на XXI Московской международной книжной выставке .

Библиография

• Рост Ю. Рэгтайм. - М .: Бослен , 2016. - 944 с. - 3000 экз. - ISBN 978-5-91187-278-6.
• Рост Ю. Групповой портрет на фоне мира. - М .: Альпина Паблишер , 2014. - 608 с. - 3000 экз. - ISBN 978-5-9614-4566-4.
• Рост Ю. Групповой портрет на фоне века. - М .: АСТ , 2007. - 544 с. - ISBN 978-5-17-040758-3. - фотоальбом из 250 чёрно-белых фотографий, снятых Ростом за 40 лет работы
• Рост Ю. Эверест-82. - М .: Физкультура и спорт , 1984. - 368 с.

Фильмография

1. 1993 - Настя / Телевизионщик
2. 1995 - Орел и решка / Доктор
3. 1997 - Вальс-Бостон / Камео
4. 2000 - Фортуна / Борис Митюков

Напишите отзыв о статье "Рост, Юрий Михайлович"

Ссылки

• Рост, Юрий Михайлович (англ.) на сайте Internet Movie Database

Отрывок, характеризующий Рост, Юрий Михайлович

– О, пожалуйста, Север, расскажи нам ещё про Магдалину!.. И расскажи, как погиб Радомир? – Восторженно попросила Анна. И тут же спохватившись, повернулась ко мне: – Ты ведь не возражаешь, мама?..
Конечно же, я не возражала!.. Наоборот, я была готова на всё, только бы отвлечь её от мыслей о нашем ближайшем будущем.
– Пожалуйста, расскажи нам, Север! Это поможет нам справиться и придаст нам сил. Расскажи, что знаешь, мой друг...
Север кивнул, и мы снова оказались в чьей-то чужой, незнакомой жизни... В чём-то давным-давно прожитом и покинутом прошлом.
Перед нами благоухал южными запахами тихий весенний вечер. Где-то вдалеке всё ещё полыхали последние блики угасающего заката, хотя уставшее за день солнце давно уже село, чтобы успеть отдохнуть до завтра, когда оно снова вернётся на своё каждодневное круговое путешествие. В быстро темнеющем, бархатном небе всё ярче разгорались непривычно огромные звёзды. Окружающий мир степенно готовил себя ко сну... Лишь иногда где-то вдруг слышался обиженный крик одинокой птицы, никак не находящей покоя. Или время от времени сонным лаем тревожил тишину переклик местных собак, этим показывавших своё неусыпное бдение. Но в остальном ночь казалась застывшей, ласковой и спокойной...
И только в огороженном высокой глиняной стеной саду всё ещё сидели двое. Это были Иисус Радомир и его жена Мария Магдалина...
Они провожали свою последнюю ночь... перед распятием.
Прильнувши к мужу, положив уставшую голову ему на грудь, Мария молчала. Она ещё столько хотела ему сказать!.. Сказать столько важного, пока ещё было время! Но не находила слов. Все слова уже были сказаны. И все они казались бессмысленными. Не стоящими этих последних драгоценных мгновений... Как бы она ни старалась уговорить Радомира покинуть чужую землю, он не согласился. И это было так нечеловечески больно!.. Мир оставался таким же спокойным и защищённым, но она знала – он не будет таким, когда уйдёт Радомир... Без него всё будет пустым и мёрзлым...
Она просила его подумать... Просила вернуться в свою далёкую Северную страну или хотя бы в Долину Магов, чтобы начать всё сначала.
Она знала – в Долине Магов их ждали чудесные люди. Все они были одарёнными. Там они могли построить новый и светлый мир, как уверял её Волхв Иоанн. Но Радомир не захотел... Он не согласился. Он желал принести себя в жертву, дабы прозрели слепые... Это было именно той задачей, что воздвиг на его сильные плечи Отец. Белый Волхв... И Радомир не желал отступать... Он хотел добиться понимания... у иудеев. Даже ценой своей собственной жизни.
Ни один из девяти друзей, верных рыцарей его Духовного Храма, не поддержал его. Ни один не желал отдавать его в руки палачей. Они не хотели его терять. Они слишком сильно его любили...
Но вот пришёл тот день, когда, подчиняясь железной воле Радомира, его друзья и его жена (против своей воли) поклялись не встревать в происходящее... Не пытаться его спасти, что бы ни происходило. Радомир горячо надеялся, что, видя явную возможность его гибели, люди наконец-то поймут, прозреют и захотят спасти его сами, несмотря на различия их веры, несмотря на нехватку понимания.
Но Магдалина знала – этого не случится. Она знала, этот вечер станет для них последним.
Сердце рвалось на части, слыша его ровное дыхание, чувствуя тепло его рук, видя его сосредоточенное лицо, не омрачённое ни малейшим сомнением. Он был уверен в своей правоте. И она ничего не могла поделать, как бы сильно его ни любила, как бы яростно ни пыталась его убедить, что те, за кого он шёл на верную смерть, были его недостойны.
– Обещай мне, светлая моя, если они всё же меня уничтожат, ты пойдёшь Домой, – вдруг очень настойчиво потребовал Радомир. – Там ты будешь в безопасности. Там ты сможешь учить. Рыцари Храма пойдут с тобой, они поклялись мне. Ты увезёшь с собою Весту, вы будете вместе. И я буду приходить к вам, ты знаешь это. Знаешь ведь? Выпуски программы «Отцы и дети» / 13 февраля 2015

Знаменитые Клименко, Кузьменко, Трусевич… Мы знали эти имена с детства, в Киеве футбол был если не религией, то повальным увлечением и после войны тоже. А я еще, в силу того, что я всегда ходил на стадион, всех этих футболистов знал, видел, а с некоторыми потом учился в институте физкультуры.

Михаил Козырев: Добрый вечер, уважаемые слушатели серебряного дождя. В эфире цикл, который мы продолжаем уже в течение года, он называется «отцы и дети». В студии Фекла Толстая.

Фекла Толстая: И Михаил Козырев. Напомню, что наши программы, это программы, куда мы зовем людей, которые нам интересны, людей, для нас безоговорочно авторитетных, и расспрашиваем об их детстве, об их происхождении, об их родителях, и тем самым как-то выведываем откуда и как выросли, сложились те люди, которые нам интересны. Одновременно говорим о разных поколениях, и получается еще такая летопись нашей страны.

Михаил Козырев: С удовольствием представляем вам нашего сегодняшнего гостя фотографа, журналиста, я бы даже сказал, летописца эпохи Юрия Михайловича Роста. Добрый вечер.

Юрий Рост: Добрый вечер.

Фекла Толстая: Еще и писателя, и артиста с фильмографией.

Юрий Рост: Да, да. И артиста не забудьте, пожалуйста, про артиста я прошу отдельно.

Михаил Козырев: Фекла с трудом сегодня добиралась до работы, поскольку тащила с собой вашу книгу, которая весит так, навскидку...

Юрий Рост: 3 кг 100 гр.

Михаил Козырев: 3 кг 100 гр., точно!

Фекла Толстая: Миш, мы говорим с человеком, который....

Михаил Козырев: Это еще же и заключительная часть трилогии, да? Т.е. 3 такие книжки.

Юрий Рост: Насчет трилогии я пока не могу сказать, пока существует две книги: черная и вот эта цветная. Черная- это черно-белая, называется она «Групповой протрет на фоне века». Собственно, это тот век, который я прожил, и там есть люди, которые укладываются в ХХ век целиком, и, может быть, даже родились отчасти в XIX веке. Там Шекловский, допустим, или нет, все-таки несколько человек из XIX века рождения, а в основном это ХХ век, и это то пространство, которое было для нас родным. Т.е. там не было границ, там границы были только... границы привязанности к этим людям. Я спокойно ездил, я был корреспондентом «Комсомольской правды», подчеркиваю, ТОЙ «Комсомольской правды», нормальной газеты.

Фекла Толстая: Легендарной.

Юрий Рост: Ну, легендарной, хотите так называйте. Это та газета, которая в свое время создала Джубей.

Фекла Толстая: Но ведь журналистика, очерки и какие-то фото, фотожурналистика – она вся, мне кажется, вот там как-то развивалась...

Юрий Рост: Формировалась?

Фекла Толстая: Во всяком случае очень ярко развивалась. Что читали люди? «Литературку», «Комсомолку»...

Михаил Козырев: «Известия» еще были вменяемой газетой.

Фекла Толстая: «Известия» не рассказывали историй, а «Комсомолка» рассказывала истории. Мне кажется, это очень важно было.

Юрий Рост: Нет, разные были. В «Известиях» тоже были истории. «Комсомолка» – это был первый проект от Джубея, а потом он оставил «Комсомолку» и ушел в «Известия» и там сделал очень хорошую газету. И впервые сделали еженедельник. Никогда же не было развлекательного еженедельника. Неделя. Ну, вы не помните? Что я с вами разговариваю просто как с иностранцами?

Михаил Козырев: Послушайте, я как представитель семьи оппозиционеров, в ироничном смысле я, конечно, говорю это слово, но абсолютно четко было, что нельзя было выписывать газету «Правда». Это как бы неприлично, но «Комсомолку» и «Известия»...

Юрий Рост: Это правда.

Фекла Толстая: «Литературку» еще.

Юрий Рост: Да, все правильно.

Михаил Козырев: Такой привкус фрондерства.

Юрий Рост: Да, все правильно. «Комсомолка» была, так же как и «Литературная газета», лимитирована подписка, но «Комсомолка» меньше, ее тираж доходил где-то до 10-11 млн. Сейчас сложно себе представить, что это такое. У «Правды» политически тираж был выше, потому что «Правду» даже принудительно подписывали. И у «Литературки» был лимитированный тираж. Но вы себе можете представить еженедельник почти 7 млн. экземпляров, и если вы или ваши родители не выписывали «Правду», то вам и «Литературку» не выпишут. Там это была нагрузка.

Михаил Козырев: Да, да, да.

Фекла Толстая: Вы серьезно? это связано?

Юрий Рост: Конечно.

Фекла Толстая: А я тут же слушая про фрондерство и про оппозиционные взгляды, а почему же у нас тогда дома была газета «Правда»? При том, что папа никаким образом не был коммунистом.

Юрий Рост: Нет, нет. Это все было в нагрузке, знаете, вот такая, в нагрузку.

Михаил Козырев: Да.

Юрий Рост: Газеты-то были дешевыми, там 2-3 копейки, даже по тем временам, если стакан воды газированной стоил 1-у копейку

Михаил Козырев: Или три, если с сиропом.

Юрий Рост: А газета стоила 2 копейки, хотя времени и усилий на производство газеты уходило гораздо больше.

Михаил Козырев: Юрий Михайлович, я вот с чего хотел бы начать разговор о вашем детстве и юности. Это, конечно, никто из нас не ожидал, что, например, в течение всего 2014 года практически все новостные программы и все передовицы будут исключительно полны новостями из Киева, как будто всем неожиданно стало значительно важнее что происходит в другом государстве, а не у нас в стране, но для вас, как для киевлянина, наверняка, это было особенное впечатление как бы читать сейчас каждый день, находясь в этом потоке информации, что происходит в Киеве. Расскажите, пожалуйста, о Киеве вашего детства.

Юрий Рост: Миш, во-первых, я возражу. Конечно, события, которые мы наблюдали на Украине, это события в том числе и нашей страны. А то, что мы сейчас видим, главным образом, события нашей страны, потому что без нашего участия, возможно, там вся ситуация разрешилась бы иначе, и она была бы не такой кровавой и не такой трагической. Я в Киеве в последнее время не был. Я как бы храню то отношение к этому городу, очень интернациональному, русскому в основном городу, потому что говорили по-русски. Говорили и по-украински, никто не запрещал и переходили спокойно с одного языка на другой, на двух языках спокойно разговаривали. Отец у меня был до войны актером киевского детского театра, где говорили на украинском. Это были все театры почти, кроме театра Леси Украинки, знаменитого главным образом своим экспортом.

Фекла Толстая: Что вы имеете в виду?

Юрий Рост: Вы мало слышали о театре Леси Украинки, хотя там были замечательные актеры и режиссеры, но вы, наверняка, знаете актеров, которые оттуда ушли в БДТ. Товстоногов в свое время взял именно из этого театра Олега Борисова, Павла Луспекаева, Кирилла Лавров – это все актеры. Я могу называть еще актеров, которые ушли из этого театра в БДТ. Киев был культурным городом и до войны, и после войны. Там была киностудия, которая была как бы нарицательное имя студии Довженко. Мы не будем забывать, что Борис Барнет снял самый великий детектив всех наших времен и народов. Который шел по всей стране и разошелся на цитаты, «Вы болван, Штубинг», «Спокойно и ваша щетина превратиться в золото».

Михаил Козырев: Это вы имеете в виду фильм «Подвиг разведчика»

Юрий Рост: «Подвиг разведчика»

Михаил Козырев: У вас же там еще персональная история есть, потому что ваш отец…

Юрий Рост: У меня персональная история тоже есть с «Подвигом разведчика», причем она и с Барнетом связана и с отцом. Потому что отец был актером, но актеры, как вы знаете, помимо того, что они актеры практически ничего не умеют, это сейчас они могут держать какие-то лавки, зарабатывать, вкладывая деньги, а в те времена, до и после военные… Актер - что он мог? Какие у него были дополнительные возможности заработать? Это кино, если это театральный актер, и дубляж. Отец был, судя по всему, не плохим актером, а человеком он был, безусловно, не плохим, потому что после начала войны он 27 июня пошел добровольцем на фронт, хотя и имел брони. То есть он мог быть в бригаде во фронтовой. Это тогда было важно, без этого было бы солдатам на фронте тяжело. Многие певцы, много их там было. Сейчас и не вспомню навскидку, актеры ездили и участвовали в этих фронтовых бригадах.

Фекла Толстая: А сослуживцы по театру вашего отца, они как раз оказались многие в такой бригаде?

Юрий Рост: Я не знаю, меня, считайте, тогда еще не было. Я в 1939 году родился, в 1941 началась война. Я знаю только, что из такой Киевской интеллигенции добровольцем еще пошел Виктор Платонович Некрасов. Кстати, они дружили с отцом. Отца ранили два раза, первый раз его ранили под Киевом, там армия- то была безграмотной, солдатиков призывали ото всюду, и поэтому человек более менее образованный становился политруком роты. Политруком- это не политическая фигура, это тот человек, который поднимал, кричал «за мной» или «вперед». Отец в 1941 году вступил в партию - политрук он все- таки должен, и там прям под Киевом, они жили недолго. Они шли на втором месте по смертности после сорокопятчиков, это тех противотанковых артиллеристов, которые стреляли из сорока пяти миллиметровых орудий. Они могли сделать один два выстрела в танк. Если их засекали, то они погибали.

Михаил Козырев: А политруки, потому что поднимали за собой в атаку?

Юрий Рост: Да, они шли в атаку. Мы знаем, что если солдат не ранен, то две- три атаки выдержит. И спустя много времени в Киеве встретился со Смоктуновским, который воевал под Киевом, но уже во время освобождении, и он мне как раз сказал, что самая большая его удача- это то, что он уцелел, потому что он тоже был солдатом, выдержал три атаки больших. Я боюсь быть сейчас неточным, они так говорили, и я им верил, потому что отец был ранен под Киевом. К счастью довольно быстро восстановился, второй раз тяжело ранен он был под Ржевом.

Фекла Толстая: Это все первая зима военная?

Юрий Рост: Да, потому что основная армия у нас была совершенно не готова, они готовились к наступлению, а не к обороне. И там под Ржевом у него было тяжелое ранение, практически разрушен тазобедренный сустав, и счастье его, что это было в начале. Операция, потом его эвакуировали. Ели бы он прожил там еще 4-5 дней, то он бы попал в этот котел, и я был бы тогда сиротой. То есть я был бы привилегированным во дворе ребенком, потому что тогда после войны считалось, что если твой отец погиб на фронте, то ты как бы первого класса, но у меня ран нет, так что я ничего еще был, считалось. А если родители не воевали, то к ним отношение было такое, не то что бы враждебное, но все- таки не очень.

Михаил Козырев: Настороженное.

Фекла Толстая: Не дотягивает.

Юрий Рост: Настороженное, это все-таки дети, на уровни дворового хвастовства. Это было глупо хвастаться, что у тебя нет папы.

Фекла Толстая: А что еще остается?

Юрий Рост: Ну, вот значит…

Михаил Козырев: Он попал в госпиталь в Киеве?

Юрий Рост: Это не в Киеве.

Михаил Козырев: Киев уже взят был.

Фекла Толстая: Киев уже взят был на момент Ржева, по-моему.

Юрий Рост: Он попал в госпиталь не в Киеве, он уже под Ржевом. Он перед дислокацией приехал из госпиталя сюда, прямо туда, примерно, где я сейчас живу. Там была моя двоюродная бабушка Ирина, и он у нее там жил, это Орликов переулок.

Фекла Толстая: В Москве?

Юрий Рост: Да, а потом он пошел на фронт и, судя по всему, такая армейская карьера, если это можно так назвать, на войне сложилась. Во всяком случае, судьба его развивалась очень хорошо, потому что в момент, когда он был тяжело ранен, он уже был награжден орденом 2-й степени, медаль за отвагу, и он уже был майор.

Фекла Толстая: Подождите, он что, начинал рядовым, а стал майором?

Юрий Рост: Ну, наверно…

Михаил Козырев: Нет, политруки не могли быть рядовыми!

Юрий Рост: Ему, наверно, какой-нибудь товарищ младший… хотя, я не знаю. Как и почти все воевавшие люди, он не очень любил говорить о войне, один- два эпизода он мне рассказывал, там, под Киевом, в жуткий бардак в какой-то хате ночевал, обнявшись, как на утро оказалось, с трупом, потом понял, что и не нужно мне это знать. Факт заключается в том, что он после этого пролежал в госпитале больше года, и мы путешествовали за ним, потому что мама. Мама у меня красавица. Это я говорю прям ответственно, мог бы предъявить если бы был телевизор, была такая, и стать, и все у нее было - девушка с веслом, только красоты большой. Мама взяла меня в охапку с бабушкой моей, Татьяной Анисимовной и братом двоюродным Мишей, мы поехали в эвакуацию. Сначала мы поехали в Златоуст, потом в Уфу, а потом мы присоединились к театру Леси Украинки, потому что они очень любили, хотели, видимо, чтобы он у них работал, во всяком случае, они нас взяли к себе. Основное время эвакуации я провел в Грозном, а до этого мы ездили в Уфу и Златоуст, потому что отец там лежал в госпитале.

Фекла Толстая: И вы помните отца в госпитале? Вы навещали его?

Юрий Рост: Да, я навещал его. Думаю, что я помню.

Фекла Толстая: А что вы помните?

Юрий Рост: Я помню худого изможденного человека, который лежал с этой ногой. У него был разрушен тазобедренный сустав. Тогда не было искусственных тазобедренных суставов, как вы понимаете, называлось Анкилостома тазобедренного сустава. В общем, ему пытались прирастить кость к тазу, то есть подвижность в этом месте нету, но поскольку он лежал в госпитале в гипсе, то подвижность потерял, и коленный сустав, такая подробность нужна она или нет, но сейчас объясню, зачем я это рассказываю. Потому что Мищенко говорил, функция творит орган, раз сустав не работал, кости нет. Я это говорю к тому, когда мы вернулись в Киев в 1944 году в феврале, он вернулся на костылях, стали возвращаться театры и, конечно, в первое время он был героем. Он ходил на костылях, потом научился ходить на палочке, но это отвращенные суставы. У него нога была короче, это естественный протез, нога была короче сантиметров на 10- 12. Он раз в год ездили на Падом, мы ездили с ним, и там, в специальном ателье, ему шили ортопедическую обувь, в которой он мог каким- то образом ходить. Дальнейшая его жизнь сложилась любопытно очень: мама не работала, потому что она и не могла работать, отец не мог надеть ни носок, ни ботинок – нога- то не сгибалась. Можете себе представить? Вытяните ногу и попробуйте. И, кроме того, она там ухаживала за нами.

Михаил Козырев: Добро пожаловать на волну серебряного дождя. Спасибо огромное всем тем, кто слушает и приветствуем всех тех, кто только что подключился. В студии Фекла Толстая.

Фекла Толстая: И Михаил Козырев, в нашей программе «Отцы и дети» сегодня гость, журналист, писатель, фотограф Юрий Михайлович Рост и…

Михаил Козырев: Мы только что узнали, что самый уютный футбольный стадион в мире был в Киеве.

Юрий Рост: Был и есть.

Михаил Козырев: И, собственно, с него вел репортажи ваш отец, как я понимаю, все-таки болельщик команды «Динамо- Киев».

Юрий Рост: Нет, я вам так скажу, скрытые болельщики все комментаторы, но тогда их немного было. Я познакомился с Вадимом Святославовичем Синявским, который жил тут, рядом с вашей студией, в Динамовском доме, где-то в 1946 или в 1947 году, потому что отец брал меня на стадион, вел репортаж с крыши, там была крыша над трибунами.

Фекла Толстая: Репортаж для радио? Рун, конечно, тогда не было.

Фекла Толстая: Для киевского радио.

Михаил Козырев: 1946 год.

Фекла Толстая: Это, конечно, глупый вопрос, я просто пытаюсь понять, все- таки, и комментариев на самом стадионе тоже нет.

Юрий Рост: Нет, нет.

Фекла Толстая: Ну, понятно.

Юрий Рост: Это диктор, который объявляет.

Михаил Козырев: Только счет и замены.

Юрий Рост: Составы.

Фекла Толстая: Все-таки это, конечно, близко к актерскому….

Михаил Козырев: Сейчас, я очень хочу узнать про Синявского и его комментарии.

Юрий Рост: Могу про Синявского много рассказать.

Фекла Толстая: Откуда он умел так комментировать?

Юрий Рост: Сейчас расскажу. Киев был футбольным городом, вот эта легенда про киевскую команду времен войны: все актеры, художники, писатели, футболисты, знаменитые спортсмены - это все очень тесно, это была если не одна компания, но почти все друг друга знали. Киев был не большой город. Я имею в виду центр. Были театры, был стадион и любимая команда. Там знаменитые Клименко, Кузьменко, кстати, дочь Кузьменко была чемпионкой Советского Союза по теннису, Трусевич был знаменитый такой… Мы знали эти имена с детства, в Киеве футбол был если не религией, то повальным увлечением и после войны тоже. А я еще, в силу того, что я всегда ходил на стадион, всех этих футболистов знал, видел, а с некоторыми потом учился в институте физкультуры.

Фекла Толстая: А вы ходили, потому что отец там работал или вы ходили на матчи?

Юрий Рост: Я ходил, конечно, на матчи. Отец идет на футбол, а я рядом с ним иду, бегаю по крыше. Слева Синявский стоит на крыше, прикрывая микрофоны. Он любил такие эффекты. Он вообще был мастер большой. Тогда же вели репортажи только 15 минут последних, и не всегда в эти 15 последних минут происходило что-то интересное.

Михаил Козырев: Потрясающе. Я никогда не знал о том, что тогда репортажи были последние 15 минут.

Фекла Толстая: Просто не давали больше времени в эфире.

Михаил Козырев: Первый раз слышу.

Юрий Рост: Радио было, может, одно или два. Основное, да 15 минут, и в эти 15 минут нужно было уложить этот матч, все УЕФА, и сюжет. И Синявский, конечно, был великолепный совершенно, потому что никто не приблизился к нему, я имею в виду радио, потому что телевидение его съело. Он выстраивал эти 15 минут композиционно так, что даже если на поле мало что происходило, то все равно ты сидел в напряжении. Голы не забивали, так он там всякими приемами, например, прикроет микрофон, как я сейчас прикрыл, потом открывает и шум стадиона. Кроме того он был популярен не только как спортивный комментатор. Должен вам сказать, что Синявский был тем самым человеком, который вел репортаж с Красной Площади 7 ноября 1941 года, он был фронтовым корреспондентом, а если учесть, что магнитофонов не было, и не было линий. Он приезжал, и прям там рассказывал, в прямом эфире, никаких записей тогда не было. Прямая передача- это глупость какая- то.

Фекла Толстая: То есть никто это не обозначал, потому что другого не было.

Юрий Рост: Просто другого не было тогда.

Фекла Толстая: И он прямо с Красной Площади выходил в эфир.

Юрий Рост: Прямо и выходил. Всё, что происходило, то и говорил, а если учесть, что он еще и одноглазым был, то рядом с ним стоял председатель комитета, как он мне рассказывал, смотрел в бинокль, погода была скверная, снег шел, и все рассказывал. Это длинная очень история, интересная, история о том, как такие важные события в истории второй мировой войны, как речь Сталина на Красной площади, которую мы можем посмотреть в кино, что это фальшивка.

Фекла Толстая: Это когда была эта речь Сталина во время парада?

Юрий Рост: В 1941 году.

Фекла Толстая: 7 ноября 1941 года, есть хроника. Вы сказали, плохая погода. Там видно, какая метель идет на этой хронике

Юрий Рост: Если вы внимательно посмотрите, вы увидите только когда идут войска, а когда выступает Сталин никакой метели нет.

Фекла Толстая: Точно, точно точно.

Юрий Рост: Потому что снимали, прямо построили трибуну в Кремле, и там он говорил эту свою речь. Синявский мне это рассказывал. Мы потом с ним встретились спустя много-много лет, я работал уже в «Комсомолке», писал о нем текст. Он не хотел со мной разговаривать, но потом я представился, и он сказал: «О, господи, конечно, приходите, вы сын Миши Роста, сколько мы с ним выпили!» - первое, что он сказал. Ну, выпивали они действительно в те времена…

Михаил Козырев: Давайте вернемся на крышу стадиона.

Фекла Толстая: И я хочу спросить.

Юрий Рост: С крыши мы сейчас уже слезем.

Фекла Толстая: Вы все- таки скажите, вы говорите о драматургии, которую устраивал Синявский, а какой стиль репортажа был у вашего отца?

Юрий Рост: Отец вел на украинском языке, и тогда даже, и сейчас у большого количества людей была потребность слушать на украинском языке. Ну, допустим Киев, Харьков, Одесса, говорили на русском языке и слышали, и все понимали русский язык, точно так же как и украинский слышали, и понимали, а те, кто не понимал ни русский, ни украинский язык, те говорили на суржике, это такой…

Михаил Козырев: Гибрид.

Фекла Толстая: Смесь такая.

Юрий Рост: Это худшее из двух языков.

Михаил Козырев: Сконцентрированное в одно.

Юрий Рост: Потому что украинский очень красивый язык в чистом виде, а песни вообще сказочные. Так вот, он выстраивал эту композицию с Синявским и в течение 15 минут у него проходил весь матч. Он мне рассказывал, как он вел репортажи, когда он поехал с московским Динамо в Англию. Там была у них такая история, что не было видно поле с трибуны - туман был, тогда как раз они играли с Челси, по-моему. И он бегал вдоль кромки поля, тогда нравы были не такие, как сейчас, и он бегал и спрашивал у Карцева, Бескова: «Костя, кто там пробил? Хама взял - не взял?», то есть он не видел ворот. И потом он рассказывал, как в этом отчаянном броске Хомич взял. Это, конечно, было очень интересно. Потом, когда появилось телевидение, картинку видишь.

Фекла Толстая: Вы обещали к отцу вернуться, к его стилистики ведения репортажа.

Юрий Рост: Это все первая история. Та часть, спортивная, где он работал и его знали, его знали, конечно, и так в Киеве он был такой известный человек. Слушали- то, конечно, Синявского, потому что Синявского интереснее было слушать. А вторая часть его работы - это был дубляж. Он был актер, точно так же, как существовали два языка ведения репортажа, точно так же и в кино, в деревнях, маленьких украинских городах смотрели кино на украинском языке. И тогда дублировали не так, как сейчас. Сейчас просто озвучивают, то есть ты не попадаешь, ты просто рассказываешь, что там происходит.

Михаил Козырев: Это если иностранное кино вы имеете в виду? Не озвучивание?

Фекла Толстая: То есть не попадают в артикуляцию, а тогда попадали.

Юрий Рост: Да, а тогда были укладчики, и какое иностранное кино! Иностранного кино практически не было, просто русские фильмы дублировали на украинский язык. В это время Борис Барнет, безусловно, великий режиссер мировой, потому что «Окраина» его, я считаю, это просто притечь реализма, и вообще, это великий фильм, приехал в Киев снимать «Подвиг разведчика», и ему кто-то сказал, что здесь есть такой актер, который пошел на фронт, и так они познакомились с отцом. Я помню, мы ездили на Черторой, сейчас это уже городской район, а тогда мы просто приезжали рыбу ловили. Тогда пили хорошо, они были молодые, сколько отцу- то было.

Фекла Толстая: А какого года рождения ваш отец?

Юрий Рост: 1907 года, а это было 47.

Фекла Толстая: Значит, ему было 40 лет.

Юрий Рост: Барнет был чуть постарше. Вот и Барнет сыграл в жизни отца и моей, следовательно, очень большую роль, потому что мой отец ему так понравился, что он придумал ему крохотную, но роль со словами в «Подвиге разведчика». Там сидит великий русский актер Романов, один из лучших, лучший даже, может быть, Федя Протасов советских времен, Михаил Федорович. Его жена, кстати, мы жили все в одном доме, была одной из самых красивых немых актрис, то есть актрис немого кино. Если вы помните фильм «Праздник святого Йоргена», не помните?

Михаил Козырев: Нет, я читал.

Юрий Рост: Хорошо, фильм «Веселые ребята» помните?

Фекла Толстая: Да.

Михаил Козырев: Да, конечно.

Юрий Рост: Вот там как раз такая дама, которая поет, основная, это Орлова, а вот так, которая поет, бьет яйца.

Фекла Толстая: Да.

Юрий Рост: Вот это Стрелкова Мария Павловна, жена Романова. Романов там играет немецкого генерала, Барнет тоже играет немецкого генерала, того, которого Кадочников ворует, и в присутствие которого он произносит известную фразу «Давайте выпьем за нашу победу». Кадочников встает и, артикулируя, говорит: «За нашу победу!», потому что он советский разведчик. И он придумал моему отцу такую роль, что было довольно сложно, потому что сценарии утверждались, и не подвергались ни каким изменениям. И вот он придумал какого-то немецкого офицера, их там два офицера: с одной стороны стоял Мартинсон, нашему поколению не надо объяснять, кто он, а вашему уже надо объяснять, а молодому даже уже и не понятно, но если они посмотрели какие- нибудь великие фильмы типа «Свадьбы» чеховской, то они, конечно, вспомнят, а с другой стороны, отец этой эпизодической ролью вернул надежду, что можно вернуться на сцену. И отец вернулся на сцену, хромой.

Михаил Козырев: Я почему-то представляю Зиновия Гердта, что походка у хромых людей была тяжелая.

Юрий Рост: Не, у него, конечно, была походка вразвалочку, но все же у Гердта была другая походка. Зиновия Ефимовича я знал, отец ходил лучше.

Фекла Толстая: Наверняка вы помните премьеру этого фильма, и как вы сидели в зале, значит раз это 1947 год, вам уже 8 лет.

Юрий Рост: Я не помню, господь с вами, какая там премьера.

Фекла Толстая: Ликование папы на экране? Похвастаться друзьям во дворе?

Юрий Рост: Никаких тогда премьер не было.

Фекла Толстая: Ну, в кино- то шел фильм?

Юрий Рост: Шел «Комсомолец». «Украина» был такой замечательный кинотеатр, как раз то место, где Пониковский работал слепым, там памятник ему сейчас стоит. Кинотеатр «Комсомолец», «Украина» - там было два зала, и вот в одном из этих залах шел фильм «Подвиг разведчика», и мы канали, так называлось.

Фекла Толстая: А что это такое?

Юрий Рост: Проканать, то есть надо было пройти.

Михаил Козырев: Ты не знаешь, что значит «проканать»?

Фекла Толстая: Знаю в другом значении, знаю это слово.

Юрий Рост: «Проканать» значит просочиться. Методика была такая, поскольку фильмы шли постоянно, заканчивался один, начинался другой, то в тот момент, когда люди выходили, надо было против течения, как какой- нибудь лосось пойти на нерест, пробраться в этот зал и лечь.

Фекла Толстая: Между рядами, да?

Юрий Рост: Между рядами, заходили смотрели пустой зал, а потом уже запускали следующих, а там уже есть место, нет места, сидел, где получится, таким образом мы смотрели.

Фекла Толстая: Я хотела спросить о роли спорта. Простите за формулировку такую, представить себе сейчас, читая вашу биографию, что человек вашего круга, сын артистов пойдет в Институт физкультуры, сейчас это, конечно, разные миры - мир искусства и мир почти профессионального спорта, которым вы занимались. Наверно, по- другому относились к спорту тогда, и зачем вы стали спортсменом?

Юрий Рост: Да, я занимался разными видами спорта. Начал я с тенниса, с большого.

Фекла Толстая: В моем детстве это воспринималось как очень элитарный спорт.

Михаил Козырев: Буржуазный.

Фекла Толстая: Дорогой, буржуазный, западный

Юрий Рост: Он был не дорогой, не буржуазный, это было вообще не понятно что. Это была такая отрыжка 30-х годов, потому что в 30-е годы, когда пролетариат и крестьянство скинуло буржуазию, стали занимать их места. Стали прикидываться…

Михаил Козырев: Что вот мы кто, на самом деле, кто?

Юрий Рост: Дворня стала прикидываться хозяевами, а поскольку теннис был самый буржуазный вид спорта, и тогда точно элитарный, туда очень много пошло разнообразных, и очень его популяризировали. Вы помните всегда образ этот: в белом платье, в белых носочках, в белых тапочках и белой шапочке, вот они ходят и играют в теннис, и, кстати, неплохо играли, Теплякова просто хорошо играла.

Михаил Козырев: Это обязательно какая-нибудь девушка, которая при этом еще нехорошо держит ракетку и кисть абсолютно неправильно Юрий Рост: Ну, были и такие, которые хорошо держали ракетки. Например, если вспомнить двух людей, связанных со МХАТом, оба были лучшими теннисистами Советского союза на протяжении многих лет.

Фекла Толстая: Это кто?

Юрий Рост: Это Озеров! Актер он, конечно, не такой хороший, как теннисист, Николай Озеров, но все равно.

Михаил Козырев: Это надо объяснить нашим слушателям другого поколения, что…

Юрий Рост: Кто такой Озеров.

Михаил Козырев: Это легендарный персонаж

Фекла Толстая: Подожди, мы все-таки застали Озерова

Михаил Козырев: Это мы, а некоторые наши слушатели нет.

Юрий Рост: Николай Озеров - это был один из очень популярных телевизионных комментаторов спорта, в частности футбола и хоккея.

Фекла Толстая: Это он кричал такой длинный «Гоооооол».

Юрий Рост: Это он кричал «гол», да,

Михаил Козырев: Потом говорил, «хрен, штанга»

Юрий Рост: Этот «гол», мы думали, принадлежит ему. Мы увидели, что эти крики «гол» были во всей Латинской Америке. Он был актером МХАТ, и там он играл песни Метерлинка. Пусть они посмотрят, кто такой Метерлинк, если не знают. «Синяя птица». «Синяя птица»- это не цыплята по 2,60, это птица синяя, вот это он играл

Фекла Толстая: «Мы какой вереницей пойдем за синей птицей»?

Юрий Рост: «Мы целой вереницей…».

Фекла Толстая: «Мы целой веерницей пойдем за синей птицей».

Юрий Рост: Он играл там хлеб, где-то еще он играл. Его брат был режиссером, который снял фильм про войну, а отец был тенором.

Фекла Толстая: Это огромные такие фильмы- эпопеи Озерова, это брат Николая?

Юрий Рост: Да. Фекла Толстая: Ах, вот как все связано.

Юрий Рост: А отец был у него тенором. Если кому не лень, он может взять книжку Дорошевича, Влас Дорошевич, известный журналист начала прошлого века, и там есть рецензия на пение Озерова, я ее пересказывать не буду.

Михаил Козырев: Мы сейчас прервемся, мне очень нравится, что Юрий Михайлович Рост сейчас начал делать нам не только связанные повествования, но и ссылки в конце страницы.

Фекла Толстая: Это как гиперссылки, как в интернете.

Михаил Козырев: Да.

Фекла Толстая: Ростовская википедия.

Михаил Козырев: Я бы даже сказал Ростопедия.

Юрий Рост: Ростопедия звучит как-то не очень.

Михаил Козырев: Мы сейчас вернемся к вам.

Фекла Толстая: Через несколько минут мы придумаем новое название.

Михаил Козырев: Добро пожаловать, Серебряный Дождь в эфире. Спасибо за то, что слушаете. У нас очередная программа из цикла «отцы и дети», и в гостях у нас автор, журналист и фотограф – Юрий Михайлович Рост, с которым мы просто листаем страницы эпохи целой в истории нашей страны.

Фекла Толстая: Мы остановились на Николае Николаевиче Озереве... на его отце, теноре начало века.

Юрий Рост: Сейчас. Мы от Озерова уже уйдем.

Фекла Толстая: Давайте.

Юрий Рост: Вы спросили, каким образом я попал в спорт.

Фекла Толстая: И какое было отношение к спорту в кругах артистических, в которых вы выросли, потому что ваши родители актеры.

Юрий Рост: Да, это я вам уже сказал. Одного мы назвали, да. Это Озеров, а второй это Анна Дмитриева.

Михаил Козырев: Анна Дмитриева, опять гиперссылка, это легендарная тоже спортсменка.

Юрий Рост: Анна Дмитриева – многократная чемпионка Советского союза по теннису, победитель юношеского Уимблдона, участник многих Уимблдонских турниров, потом она была комментатором, тренером, и вообще создатель, по существу, канала «НТВ+», вот так я вам скажу.

Фекла Толстая: «НТВ+ Спорт». Спортивной части.

Юрий Рост: Да, спорт. Моя ближайшая подруга. Она меня пыталась учить теннису, но бесполезно. Я дальше стенки не пошел.

Фекла Толстая: Она, надо здесь сказать, что она из семьи музыкантов.

Юрий Рост: Так вот, я вам хочу сказать, Анна Дмитриева выросла во МХАТе. Её отец без преувеличения великий сценограф, великий художник сцены – Владимир Владимирович Дмитриев, главный художник МХАТ, друг Булгакова и т.д. И когда она играла в теннис, весь МХАТ, там Бьяншин, Станицын – все приходили и болели за нашу Анечку. Как так сложилось? Анечка при этом закончила блистательно филфак, свободно говорит на трех языках и занимается делом – воспитывает внуков, а сейчас уже и правнуков, по-моему. Я не достиг таких в спорте, но я прилично плавал. А нет, я начал теннисом заниматься у знаменитого тренера Бальва, и однажды я бежал на тренировку и вскочил в троллейбус, а там стоят два мужика, им лет по 18 было, а мне 12, и один из них мне говорит: «Что ты так запыхался? Спортом надо заниматься». Я сказал, что занимаюсь. «Да, занимаешься, наверно, теннисом каким- нибудь». И все, я понял, что теннис это не спорт, я доехал до этого же Дворца спорта и пошел в бассейн, он был по соседству, и записался в бассейн, и научился плавать. Хорошо плаваю. Не могу сказать, что достиг каких-то супервысот, потому что был ленивый необыкновенно, но хорошо лежал на воде и скользил как никто.

Михаил Козырев: Каким стилем плавали?

Юрий Рост: Брасом, 25-метровый бассейн проплывал за одно движение со старта.

Фекла Толстая: Ничего себе!

Юрий Рост: Ну, так лежал, но ленив. Выиграл в эстафете Спартакиаду школьников, в эстафете плавал брасом, и зимнее первенство Союза, такой матч пяти городов. После этого я стал поступать в разные институты. Я хотел, конечно, поступить на журналистику в Киеве, но как- то не сложилось.

Фекла Толстая: Почему? Откуда журналистика?

Юрий Рост: Не знаю откуда. Трудно сказать, видно я что-то сочинял, потом был такой пловец Фарид Досаев, не знаете его? Интеллигентнейший человек. Он создал клуб имени Остапа Бендера, мы там знали наизусть «Золотой теленок» и проходили экзамен. Он вел небольшие передачи спортивные, и однажды он меня привлек, но я хотел то ли писать, то ли снимать, я подозревал, что журналистика вещь ленивая, можно сачковать, поэтому я туда и стремился, но я туда не попал. Совершенно никак не попал. Больше того, в первый год я вообще никуда не поступил, я сказал папе с мамой, они отдыхали в деревне, они рыбаки были, мама ловила не хуже папы, стояла такая красавица с бюстом и ловила рыбу, облавливала всех, это была такая деревня Новоукрианка, недалеко от знаменитого Триполья.

Михаил Козырев: Извините, можно я задам уточняющий вопрос как рыбак. Что ловили?

Фекла Толстая: Мне тоже интересно. И на какую снасть тогда ловили?

Юрий Рост: Отец на донку ловили, но в основном ловили в проводку, ловили леща, мечта любого рыбака 3600, но такие не попадались. Лещ, Язь, Подуст.

Михаил Козырев: Подуст - это вообще незнакомое слово.

Юрий Рост: Подуст - это такая украинская, днепровская такая рыба с красным хоботком. Я ловил пескарей, когда была чистая вода, щуку ловили на живца, там, рядом в реке Стугна ловили. В этой же деревне в больших сатиновых трусах отдыхал будущий президент Академии наук Александров. Раньше как снимали? Приезжали в деревню, ходили по избам и снимали комнату в избе, у нас была такая замечательная Маруся, у нее там всегда снимали, у нее был кот Жора и она мне говорила, «беда, мы не стицым Жором», беда была с этим Жорой. И я сказал родителям, что если я поступлю в институт, то я постригусь наголо и приеду на мотоцикле.

Фекла Толстая: Как знак такой опознавательный, не то что сейчас, смс можно прислать

Юрий Рост: Да. Ну, был дождь и я не пошел сдавать экзамен

Михаил Козырев: Сачканул?

Юрий Рост: Но к этому времени мы уже установили какие-то украинские рекорды. Тогда деньги не выдавали, а выдавали разнообразные халаты - шмалаты за рекорды, ну, ты продаешь этот халат, тут же и хватило денег на «Яву-50», мопеды такие. Я купил эту «Яву 50».

Фекла Толстая: За один халат?

Юрий Рост: Ну за два халата, не один же я рекорд установил, я не помню, за один или за два, но я денег у родителей не брал, это мои спортивные были деньги, а может даже какие-то деньги и выдали. Потом я играл в водное поло еще. В общем, не поступил, но подстригся наголо и купил мотоцикл. Когда я приехал, они меня встретили, такие радостные были, но я любил стричься наголо, а потом узнали, что не поступил. На следующий год, этот год я отработал где-то фиктивно осветителем, учился в вечерней школе, чтобы не забыть, на английских курсах и был на сборах Советского Союза по водному поло, вратарем я был. Эти сборы были решающими в моей жизни, они были в Киеве, и мы жили в гостинице, я даже не дома жил, и там я познакомился с ленинградскими ребятами, Сашей Тихоновым, который играл в Воднике, и Игорем Мушковским, многократным чемпионом СССР в спринте, в плавании. И они меня пригласили потом в Ленинград, но сначала поступление. В общем, в результате моего образования, у меня получилось два аттестата зрелости, что позволило мне подать документы сразу в два института. В один институт папа и мама настаивали, чтобы я поступил, потому что они сказали, что надо получить приличное образование.

Фекла Толстая: Это стандартная фраза всех родителей

Юрий Рост: И кроме того, мой дядя двоюродный, тоже спортсмен знаменитый Георгий Дыбенко, чемпион Советского Союза по метанию молота, он был зав.кафедры сопромата в каком-то строительном институте, поэтому я пошел туда на факультет водоснабжения и канализации. После первого же экзамена стало ясно, что никаким строителем я не буду. А второй аттестат лежал на всякий случай в Институте физкультуры, и я поступил в Институт физкультуры.

Фекла Толстая: Вы сказали, Юрий Михайлович, что родители велели вам какую-то приличную профессию выбрать.

Юрий Рост: Они не велели, они хотели.

Фекла Толстая: Они хотели, а если родители от вас что- то хотели во время вашего взросления, как это выражалось?

Юрий Рост: Мама хотела, чтобы я коротко стригся и не носил узкие брюки, потому что тогда уже стиляги были, многие же были стилягами, я сейчас многих развенчиваю… Стиляга - это не был человек, который ходил обязательно в иностранных вещах, тогда их мало было, и надо их различать, были фарцовщики, и их было много. Многие фарцевали как любители, покупали у кого-то. А стиляги - это те, которые тянулись, суживали свои брюки москвошвеевские, ходили в каких-то шведских плащах, делали коки.

Фекла Толстая: Это вы и про себя тоже?

Юрий Рост: Ну, и про себя тоже.

Фекла Толстая: Значит, то бритый наголо, то кок.

Юрий Рост: Да, был и кок.

Михаил Козырев: Тогда давайте к опасной стороне вашей жизни, как вас загребли в КГБ? За ваши вельветовые штаны?

Юрий Рост: Знаете, я не ощущал тогда этого. Сейчас загребли в КГБ, это как будто из фильма с полки, какое-то как будто достоинство. Это такой эпизод в жизни, я учился в Институте физкультуры, мы собирались, не выпивали, мы же спортсмены, слушали музыку, танцевали рок-н-ролл, буги-вуги еще тогда, еще рок-н-ролл не докатился.

Фекла Толстая: Вы хорошо танцевали?

Юрий Рост: Ну, люстру разбил однажды девушкой у нас.

Фекла Толстая: Люстру девушкой разбил!

Михаил Козырев: Вот это да!

Фекла Толстая: Какая формулировка. Миш, вот ты можешь так сказать про свою жизнь?

Михаил Козырев: Никогда, эпизода такого масштаба не было, зеркало ладно, стекло бывало, но люстру, нет.

Фекла Толстая: Главное здесь слово – девушкой.

Юрий Рост: Ну, тут никакого моего достижения нет. Мы не были борцами с властью, мы просто читали стихи. Был такой переводчик с испанского Алевский, он рядом жил в оперном доме, я жил в драматическом доме на Пушкинской в Киеве, а рядом был дом Оперного театра, и он там жил, он мне подарил «12 стульев», «Золотой теленок», а потом подарил мне книжку Пастернака, маленькую. Поскольку его тогда не издавали, нас занимала несколько поэзия, сколько странность этой поэзии. В школе- то мы учили украинскую поэзию, русскую поэзию, а тут вдруг Пастернак, февраль, вокзал, несгораемый ящик, это завораживало. Мы не понимали, что это стихи. Танцевали. Ну, в общем типичные …

Михаил Козырев: Буржуазные развлечения.

Юрий Рост: Тут важно не то, что с нами, а то, что вокруг нас - это 1957 год. 1957 год это начало конца оттепели хрущевской. С начало все шевельнулись, а потом стали отрабатывать назад.

Фекла Толстая: Ну, еще был, простите, пожалуйста, фестиваль в 1958 году.

Юрий Рост: После фестиваля это все.

Фекла Толстая: А, понятно.

Юрий Рост: Потому что фестиваль породил жуткое брожение умов.

Фекла Толстая: И в Киеве тоже?

Юрий Рост: Фестиваль был в Москве, а в Киеве был конгресс.

Фекла Толстая: Надо сказать, что это был фестиваль молодежи и студентов, когда впервые не только после войны, а чуть ли не впервые со времен революции Советский Союз был открыт для иностранной молодежи, и советские люди впервые увидели иностранцев.

Михаил Козырев: Например, впервые увидели людей с другим цветом кожи, и так далее.

Юрий Рост: Ну, бывали.

Михаил Козырев: Чернокожи в Киеве.

Юрий Рост: Ну, в Москве- то точно, Джим Паттерсон, известный совершенно всем, кто помнит фильм «Цирк». Он потом был оператором. Максим Кон потом, один два, бывали все- таки с другим цветом кожи.

Михаил Козырев: Условно, Елена Ханга для России.

Юрий Рост: Хангу я тоже помню вот такой.

Фекла Толстая: Да?

Юрий Рост: Она же тренировалась у Ани Дмитриевой.

Фекла Толстая: А, вот как! Смотри, какой спортивный мир, мне совершенно неведомый, но какой он своеобразный.

Юрий Рост: У нее вообще отдельна история.

Михаил Козырев: Я бы хотел вернуть вопрос про КГБ. За вами же приехали рано утром.

Юрий Рост: Ну, рано утром приехали.

Михаил Козырев: Все как надо, все как бывает в фильмах.

Юрий Рост: Так бывает в фильмах. Двое в шляпах, пальто, утро. Самое смешное, что они мне сказали, когда я спросил, что родителям сказать. У нас огромная квартира коммунальная была, там было соседей 10 или 12. Надо было пройти по коридору в 6 часов утра, темно, они стоят и говорят, «одевайтесь и поехали», а я спрашиваю, что родителям сказать. «Скажите, что на комсомольское собрание поехали». Ну, поехали на комсомольское собрание, они меня посадил сзади, это была «Победа» кофейного цвета, ну, я проявил знания, как это называется на украинском языке Цыкаво, я им сказал, куда мы едем, ну, мы туда и приехали. Это не очень любопытно, либо надо подробно рассказывать, либо не надо вообще. Короче, вечером начальник, к которому меня привели, прокалупался со мной. Они там прокололись, потому что он сказал, что я один, а потом пришел какой-то дядя и сказал: «А, это вы Чернеев?». «А я не Чернеев, Чернеев - это мой друг». Я понял, что он тоже здесь уже. И что я …

Михаил Козырев: Слава богу, не один здесь.

Юрий Рост: В общем, начальник мне сказал, вы не афишируйте у себя в институте, что вы были у нас (я был тогда в Институте физкультуры на первом курсе), а то будут неприятности. Хорошо, не буду, и стал пятиться, уходить уже. Я говорю, «можно идти?», а он мне, «да, идите». Идите. А там стояли и сидели какие-то сотрудники и листали альбомы, как я понял, порнографические, не такие, как сейчас, а самодельные, цыгане такие карточки продавали, в поездах, в электричках, они, видимо, конфисковали, и листают с большим интересом. Я остановился, мне тоже стало интересно, я стал смотреть, но мне сказали, «идите, идите». И с тех пор у меня нет к ним доверия. Сами сказали, не говорить, а утром уже висела газета о том, что мы всякие прихвостни западные.

Фекла Толстая: Это все за стиляжничество?

Юрий Рост: Да.

Фекла Толстая: Скажите, пожалуйста, с точки зрения восприятия жизни за окном, восприятия мира, насколько вы совпадали с тем, как привыкли жить ваши родители?

Юрий Рост: Стиляги одевались иначе немножко, ну, не немножко, и слушали музыку другую, это точно, потому что мой друг детства Боря Ротимов, сын заведующего постановочной частью Киевского театра Леси Украинки, он был стихийно талантливый радиоинженер, с детства он переделывал магнитофоны, он перематывал приемники, все же приемники старались продавать с 25 метров, а основный зарубежные станции работали на 15- 11. Боря запросто это все перематывал, и это было идеальной частоты. Однажды мы заказали, была такая станция «Эпистейшн», и там можно было заказывать музыку, и он написал им письмо под вымышленной фамилией Борис Романов, вышел фильм High Society и там Армстронг пел, пластинок же не было, мы ее не слышали, и вот мы заказали ее.

Фекла Толстая: Эта станция откуда вещала?

Юрий Рост: Из Англии.

Фекла Толстая: То есть ваш друг написал в советском конверте по-английски и отправил?

Юрий Рост: Да, именно

Фекла Толстая: Я хочу понять, как ваши родители относились к тому, что вы слушали западную музыку?

Юрий Рост: А откуда они знали?

Фекла Толстая: Ага, они просто не знали. Но для них это была совсем чуждая история?

Юрий Рост: Довольно самостоятельно все жили, тогда не было такой опеки, не было опеки над детьми, но они вызывали по желанию говорили, что не надо с этим водиться. А с кем там было водиться? Я жил на Пушкинской, это было такое малое фарцовое кольцо, там вокруг были все фарцовщики, это точно так же, как я вам рассказывал про старый Киев. То же самое и послевоенный Киев. В основном это были люди, которые друг друга либо знали, либо видели друг друга. Вот с одной стороны театр, два дома театральных, драматический и оперный, и во дворе клуб воров знаменитых, карманники, которых мы все знали. Они к нам нормально относились, я расскажу про это, если будет время.

Михаил Козырев: Юрий Михайлович Рост с малого фарцового кольца.

Фекла Толстая: Дошли до карманников уже.

Михаил Козырев: Я хотел еще уточнить, вот помимо музыки, наверняка, в ту пору были яркие персонажи, которые ходили по дворам, музыканты, которые пели и собирали таким образом на жизнь. Какие вот звуки у вас всплывают в памяти, когда вспоминаете эту пору?

Юрий Рост: Знаете, Миш, конечно же все спрессовывается, время- то сколько прошло. Ну, конечно ходили, особенно после войны. Страна же жестокая очень, после войны было очень много инвалидов, таких на дощечках.

Михаил Козырев: С двумя брусками передвигались и на подшипниках.

Юрий Рост: Да, и на подшипниках. Даже самовары были такие, которые возили, люди без рук без ног. Их убрали этих героев, чтобы они не портили общий вид. Ужасно неприятно. Многие из этих людей только что воевавших, которые были не просто востребованы, а рисковали своей жизнью, они не имели средств к существованию. Они ходили по дворам, попрошайничали мало, пели, что умели. Одну песню я запомнил.

Фекла Толстая: Какую?

Юрий Рост: Да так, осколок бомбы весом в 500 килограмм разбомбил дом и меня тяжело контузило, голуби, что же вы не летите, что же вы не поднимитесь в высь, голуби, что же вы улетели что же вы приподнялись в высь, все…

Фекла Толстая: И по кругу дальше.

Юрий Рост: Какой по кругу, потом шапку, и все. Дом был большой, шестиэтажный, там мелочь выбрасывали. Культура музыкальная это была, может быть, большая стратегическая ошибка нашего замечательного правительства, на что они пустили трофейные фильмы. Вот откуда вся музыка. Первое, что возникло, может и не инакомыслие возникло, оно и существовало, оно было первоначально в нашем возрасте инакослышаньем. Мы слушали Джона Сингер Джаза, серенада солнечной долины, это же все шло. Но я не буду сейчас все перечислять, конечно, шли фильмы, и без музыкального фона, и там, конечно, никакой музыки не было, шли фильмы трофейные, весь город орал Тарзаном.

Михаил Козырев: Оооооооооо!

Юрий Рост: Да.

Михаил Козырев: Джонни Вайсмюллер.

Юрий Рост: Да, Джонни Вайсмюллер.

Фекла Толстая: Я хотела чуть-чуть шаг назад сделать, почувствовалось ли облегчение после смерти Сталина?

Юрий Рост: Знаете, что я вам расскажу, в этой стране, когда Горбачев объявил закон с водкой. Михаил Сергеевич, с которым мы хорошо дружили, рассказывал анекдот про себя, он любил про себя рассказывать анекдоты. Приходит он на завод, и у токаря спрашивает: -Пьешь? -Пью! -А если водка будет стоить 10 рублей, будешь пить? (тогда она стоила 3,60) - Буду. - А если 20? - Буду. - А если 50 будешь? - Буду. - Но как же так? А как же семья? - Видите гайку? - Вижу. - Вот она стоила бутылку, и будет стоит бутылку. Вот и вся философия, эта страна всегда была, такой и будет. Какое- то облегчение нет, осознание. Родители всегда прятали, в целях безопасности детей, правду о жизни. Дед был репрессирован, я даже об этом не знал.

Фекла Толстая: Вы его никогда не видели?

Юрий Рост: Как я его видел, когда в 1937 году его уже не было.

Фекла Толстая: Он погиб.

Юрий Рост: Да, он погиб, но я не об этом сейчас, я о другом, поэтому когда Сталин умер, я написал об этом. Я стоял в почетном карауле в школе, у нас была школа №53, такой коридор на двух этажах, это очень интересно. Я стоял в почетном карауле, а напротив стоял Володя Низовский, такой был по кличке Франц. И просверленные автоматы, все как надо. Сталин умер, мы стоим трагически, и тут я чувствую, что мне в лоб влепили промокашку жеванную.

Михаил Козырев: Харкались, то, что называется из трубочек.

Юрий Рост: Я смотрю, он стоит как ни в чем не бывало, я отворачиваюсь, он опять, такой момент. В этот момент, когда весь мир трагически скорбит, он мне в это время промокашку в лоб, я, конечно, ответил, потому что не смог. Когда мы стали плеваться, нас сменили, но трагизм все равно сохранился. Мы вышли и пошли на склоны, потому что в центре заводов нет, потому что нам сказали, что когда Сталина будут хоронить, будут гудеть, а мы хотели послушать, как гудит. Мы идем и Франц мне говорит, «Слушай, ты считаешь, что Сталин сам нарисовал лесозащитные полосы?». А тогда лесозащитные полосы везде, была такая картина утро нашей Родины.

Фекла Толстая: Как Сталин с Ворошиловым, она в Третьяковке.

Юрий Рост: Нет, Сталин с Ворошиловым идут по Кремлю на фоне Замоскворечья. А тут у него плащ и утро. Так вот, придумали такие защитные полосы, чтобы не было эрозии почвы, и везде был нарисован Сталин, и считалось, что это он сам придумал, и Франц мне объяснил, что это он не сам придумал, и заложил огромную идеологическую бомбу под меня. Сейчас можно говорить что угодно, только бы он жил, хотя были смешные какие-то ситуации, только бы жил. Это очень быстро прошло, потом была целая серия смен правительственных, даже Маленков одно время был начальником.

Фекла Толстая: Сразу после Сталина.

Юрий Рост: Да.

Михаил Козырев: Вы же его выдели?

Юрий Рост: Я его не видел, я его читал, его видела наша соседка Харута, которая шла с бесарбки с курицей, которая головой вниз болталась, она выбросила эту курицу и закричала, «вот он! вот он!», это я помню. А он ехал в открытой машине ЗИЛ 110 темно- зеленого цвета, он ехал, а она закричала «вот он! вот он!».

Фекла Толстая: Как это вы, каждый раз при упоминание какой- либо машины, говорите марку и цвет тут же?

Михаил Козырев: Кстати, какая машина была у вас в семье? у вашего отца же была машина?

Юрий Рост: У отца была, конечно, ему же выдали машину, горбатый Запорожец с ручным управлением.

Фекла Толстая: У которого двери открываются в другую сторону.

Юрий Рост: В другую сторону, но там довольно сложно было. Угнать ее было невозможно, потому что там не было педали газа.

Михаил Козырев: Ну, правильно. Там ручное управление же.

Юрий Рост: Все на руле было, такие уши.

Михаил Козырев: Цвета какого?

Юрий Рост: Бежевенькая.

Фекла Толстая: Вы водили ее?

Юрий Рост: Ну, конечно, а кто же, отец тоже ездил. Я даже на ней ездил в Ялту, никто меня не останавливал, и даже в Ялте у меня был такой инцидент. Я сдавал назад, и не заметил Жигули первые, два бампера.

Фекла Толстая: Хромированных.

Юрий Рост: Хромированные, помпончики, я сдавал, не заметил, ударил эти Жигули, и у меня отвалился бампер задний, а народ стоит, обычно же всегда народ прав, он всегда прав, а тут он увидел мою убогую машину, и говорит, вот поставил тут свою машину, человеку негде развернуться, даже бампер упал, я забрал бампер и уехал.

Фекла Толстая: И текать…

Юрий Рост: Первая машина у меня поздно появилась.

Михаил Козырев: Собственная, в смысле?

Фекла Толстая: И какая это была марка?

Юрий Рост: Копейка.

Михаил Козырев: Я хотел одну вещь обобщающую узнать для себя, вот как вам кажется, когда вы смотрите на то, как растут дети сегодня, когда проще было расти, тогда или сейчас?

Юрий Рост: Растить или расти?

Фекла Толстая: И растить детей и расти, понимать, что такое хорошо, что такое плохо.

Юрий Рост: Это вопрос такой, как в среднем по больнице знаете температуру

Фекла Толстая: Ну, есть же какое-то время, какие- то свои характеристики, они не по больницам, они есть.

Юрий Рост: Ну, я думаю, что сейчас легче.

Фекла Толстая: Почему?

Юрий Рост: Богаче жизнь все- таки.

Фекла Толстая: Это влияет на становление человека?

Юрий Рост: Я думаю, да, хотя процент хулиганья был высокий после войны, безотцовщина, нищета.

Фекла Толстая: Очень многие говорят, что было легче тогда, потому что ясно было, что такое хорошо, а что такое плохо. Именно из-за трудной жизни ориентиры были очень понятны.

Юрий Рост: Это очень советский подход, да, трудная жизнь - поэтому люди лучше. Если человек хороший он в любой жизни хороший, у него любая жизнь трудная, если у него есть какие-то моральные устои. А если нет, то и нет. Криминала было больше, и герои были другие, но они тоже похожи. Ну, например Толя Писоцкий, сандаль такой, был профессиональным фарцовщиком, мы смотрели на него с восторгом, но не желая подражать ему. Ну, то ест разные были герои…

Фекла Толстая: А какие были герои?

Юрий Рост: Герои все-таки были правильные у нас, более правильные люди. Не могу сказать, что армейские, но точно люди что-то совершившие. Люди активной позиции и не политики, это точно, и не торгаши. У всех были свои мясники, как говорят, потому что мяса не было, у всех были зубные врачи свои, сидели в первых рядах на всех спектаклях, но героями они не были. То есть представление о хорошей жизни было, в спорте-достижение, книги хорошие прочитали, хотел сказать, но набивал бы себе цену, читали, что было… Образование было очень среднее в школах, это отдельный разговор, об этом можно книгу писать.

Михаил Козырев: Юрий Михайлович, мы бы хотели, чтобы вы рассказали о своих принципах воспитания своего сына и ваших внуков.

Юрий Рост: Ой, я думаю, что он не сильно разбалован воспитанием. Андрюша вырос нормальным, думающим, симпатичным человеком. Я в свое время очень хотел, чтобы он был журналистом. Он закончил факультет журналистики, тут уж говорить не о чем, потому что Ясен Николаевич Засурский всячески поощрял такие династические линии. И довольно много людей, детей стали хорошими журналистами. Я, например, имею в виду Васю Голованова, сына Славы Голованова, Леша Черниченко, я много кого могу назвать.

Фекла Толстая: У меня в семье тоже династия журналистская есть.

Юрий Рост: Я тоже думал, что Андрюша будет журналистом, он неплохо писал, но его это не очень волновало. Мотался, мотался, пока не занялся пиар деятельностью. Я еще долго ему проедал мозги, пока он мне не объяснил, «слушай, я себя кормлю, не ворую, наркотиками не балуюсь, сам как-то строю свою жизнь, можно?» Я сказал, можно. Сейчас у него двое детей, они действительно очень хорошие с экзотическими именами, девочку зовут Ника.

Фекла Толстая: И часто видитесь?

Юрий Рост: Честно сказать, не очень много

Фекла Толстая: А чем занимаетесь, когда видитесь?

Юрий Рост: Я пытаюсь срочно им читать книги, девочка- то уже большая, она занимается практически всем: рисует, немного танцует, немного музыкой, у меня была попытка пристроить ее в профессиональные музыканты, но она не захотела. Для невесты она будет очень хороша, она и выглядит чудесно, стройненькая, хорошенькая. А пацанчику три с половиной года, характер у него совсем другой, подрастет, будем его мучить, если хватит сил.

Фекла Толстая: Вас отец мучил?

Юрий Рост: Нет.

Фекла Толстая: А вот она и разница поколений!

Юрий Рост: Нет, была попытка. Было взято на прокат пианино. Мы жили на Пушкинской, у нас окна выходили во двор, во дворе играли в футбол, причем моим мячом. Так как отец вел репортажи, у него были знакомства в киевском Динамо, там был знаменитый администратор, который подарил ему для меня кожаный мяч, это было что-то невероятное. Тогда были только кирзовые мячи, из кирзы это кошмар. Зеленый мяч был, как все объясняли, для безтравных полей, и вот этим мячом играли, бум, бум, а я эти гаммы играю. Ну, я недолго играл гаммы, я использовал это пианино как кладбище для моих дневников. И когда его пришлось сдавать, все мои неприятности обнаружились. Но родительские уроки хоть они и идут на пользу, но ты все равно повторяешь те же самые ошибки, которые и повторяли и твои родители. К счастью, Андрюша обладает чувством юмора и его сын, мой внук, обладает чувством юмора.

Михаил Козырев: В три с половиной года, уже это демонстрирует.

Юрий Рост: Да, это видно.

Фекла Толстая: Мне нравится, что женщины вообще исключены из этой категории, им не надо…

Юрий Рост: Женщины тоже обладают в известной степени.

Михаил Козырев: Я хочу поблагодарить нашего гостя, сегодня нас посетил писатель, фотограф Юрий Михайлович Рост с удивительным рассказом о своем детстве. Побольше книжек прочитать вашим внукам.

Фекла Толстая: Спасибо большое, с удовольствием читаю вашу последнюю книгу «Групповой портрет на фоне мира».

Михаил Козырев: Фолиант можно сказать.

Фекла Толстая: Да, я очень рада, что я ее обладатель и всем нашим слушателям советую с этой замечательной книгой познакомиться.

Юрий Рост: Спасибо.